Знак вурдалака  - Владимир Андриенко

Степан в тот день домой не явился, хотя знал, что к ним с визитом будет Василий Никитич Татищев. Еще в полдень он присылал посыльного, что дело имеет важное и прийти никак не может.

Елизавета Романовна одна принимала важного гостя. А ведь Татищев не кто-нибудь, а сенатор империи Российской. Но он интересовался, как ни странно, делом, которое вел Степан.

– Я что про сие знать могу, Василий Никитич? – сказала она. – Степан мне и не говорит ничего.

– Дело больно важное, Елизавета Романовна. Многие персоны великие сим делом интересуются.

– Степан и дома то не бывает, Василий Никитич. Вот и сегодня не пришел гостей почтить.

– Пустое, Елизавета Романовна. Пустое. Ведь сама государыня интересовалась, как идет следствие!

– Государыня? – удивилась Волкова.

– Мне сегодня про сие говорил обер-шталмейтер Рейнгольд Левенвольде.

– Да неужто сама матушка-царица?

– Про сие дело важное никто не забывает и мужу твоему, Елизавета Романовна, важнейшее дело доверили.

– И много говорят о сем деле при дворе? – спросила она.

– Нет, – ответил Татищев. – Больше шепчутся. Не любит государыня про сие слушать. Ждет, что все скоро завершиться.

– Но если вам про сие говорил сам Левенвольде. Значит, немецкая знать весьма тем интересуется.

– Дак дело больно запутанное. У многих вызывает любопытство.

Елизавете было странно слышать такие речи от Татищева. Значит и вправду дело не простое у мужа.

Она сказала:

– Неприятно мне, Василий Никитич, говорить такое, но мечтаю я, чтобы Степан Андреевич покинул службу.

– То ты, голубушка Елизавета Романовна. Степан Андреевич службой токмо и живет. Человек, преданный делу и чести, – сказал Татищев. – Немного знаю я таких в сыскном ведомстве. Не желают наши дворяне чести своей пятнать на такой службе. А муж твой это дело делает и все почитают его дворянином истинным.

– Много спокойнее мне было бы, если бы Степан службу оставил. Ведь ничего не дала ему служба честная, Василий Никитич. Чинами его мальчишки обскакали. Ведь службу он при Петре Алексеевиче начал. Сколь можно? Денег у меня, слава богу, хватит. Чего не жить-то?

– Степан Андреевич с тем разве согласится? – развел руками Татищев. – Терпи матушка, Елизавета Романовна.

– Дак дело то опасное? То, что доверили Степану Андреевичу?

– Важное весьма, Елизавета Романовна, – ответил Татищев неопределенно.

И вот она проводила гостя. Служанка помогла ей раздеться и зажгла много свечей, как любила барыня.

В просторном халате Елизавета сидела за столом и читала.

Вдруг в комнате замигали огоньки свечей. Елизавета Романовна подняла голову. Не открылось ли окно? Но нет! Шторы не колыхались.

– Глаша! – позвала она девку. – Глаша!

Но никто не отозвался. Это было странно. Волковой стало страшно.

– Глашка!

Но девка не явилась на зов барыни как всегда, хотя была послушна и расторопна. Елизавета Романовна для того и выписала её из деревни в Москву.

«Где она ходит, мерзавка? Вот велю всыпать на конюшне розог, будет знать!»

Из темного угла, слабо освещенного вышел старик.

– Лаврушка? – удивилась барыня. – Ты как здесь?

Старик молчал. Волкова поняла, что это не Лаврушка.

– Кто ты? – спросила она.

– Тебе меня бояться не следует, барынька. Я Войку.

– Войку?

– Я слуга дома Кантемиров.

– Снова ты?

– Снова пришел, барынька.

– Но как ты попал сюда?

– Для меня нет дверей, барынька. Отныне нет. Дух мой уже отделился от тела.

– Что? – не могла понять Волкова. Старик говорил странно. – Сказал ты, что дух твой ныне свободен? Стало быть, ты умер?

– Почто сразу помер?

– От того и нет для тебя дверей более. Ты сам это сказал.

– Не помер я еще. Дух мой не совсем от тела отделился и не перешел в нижний мир. Я все еще здесь в вашем мире людей.

– Зачем ты пришел ко мне?

– А к кому же мне идти, красавица? Моя дорожка к тебе. Кто еще мне поможет?

– Что это значит, старик?

– Неужто, не поняла меня? Али токмо прикидываешься, что не поняла?

– Что тебе нужно? Скажи, наконец!

– Много книг прочла? – вдруг спросил старик и сам ответил. – Много! И много мудрости набралась из томов сих?

Елизавета молчала. О чем это он?

– Кассандра Кантакузен! Много чего странного было, когда она померла. Я сие сам видел. Еще был не так стар. А ныне помру вскорости, ежели ты не поможешь.

– Как я могу помочь тебе? Скажи!

Войку ответил:

– Кассандра Кантакузен. Мать нынешнего князя Антиоха Кантемира.

– Я снова не поняла тебя, старик. Зачем ты снова назвал имя Кассандры?

– Вспомни!

– О чем? – спросила Волкова.

– Да про старуху Кантакузен. Про зелье фараоново.

– Я ничего не поняла, старик. Возможно, ты просто ошибся. О чем ты говоришь?

– О фараоновом составе!

– Я не знаю, что это такое.

– Фараоново зелье. Кому и знать как не тебе! Некогда Михаил Кантакузен, которого прозвали «Сын черта» или «Шайтан-оглу», был по приказу султана турецкого Мурада в земле Египетской. И после того как вернулся Михаил, его и казнили в лето 1578-ое от Рождества Христова.

– Я впервые слышу про этого Михаила. Он кто такой?

– Предок Кассандры Кантакузен. И он тогда из земли египетской привез то самое фараоново зелье. И про сие зелье тебе, касатушка, известно. Вспомни!

– Но я не помню! Да и откуда я могу знать про него? Что это за зелье?

– Жизнь человеческую оно продлить способно! У нас в Валахии многие то зелье искали.

Елизавета Романовна подумала, что старик просто умалишенный. Он говорил об эликсире жизни. Она, как и многие, читающие и образованные люди, конечно, знала об Aurum potabile или о Золотом эликсире. Еще его называли «эликсир философов», главная тайна или «пятая сущность», познать которую стремились алхимики всей Европы.

– И ты пришел сюда за этим? Ты говоришь об эликсире философов? – спросила Волкова. – О великом эликсире? Я знаю, что его ищут алхимики уже не одно столетие! Но думала, что это пустая трата времени.

– Золотой напиток. Так назвали его алхимики. Принятый во внутрь, в малых дозах, он исцеляет все болезни и молодит старое тело. И тебе сие хорошо известно!